мне довольно давно приснился сон, а вспомнила я его только сейчас.
будто передо мной стоит женщина, лица ее не разобрать, но она словно сошла со старой иконы - дымка мягких волос, ткань одежд, струясь причудливыми изгибами, изошлась киноварью, тонкие коричневые локти выглядывают из под мягких складок.
Женщина протягивает руки, а руки ее все в черном, словно в краске, текут медленными длинными каплями.
Она резко, броском, хватает этими черными руками мои руки, и я вижу как ладони и запястья загораются красным, словно раскаленные.
И на мгновение мне удается различить лицо - спокойное, даже в чем то красивое. Маленький кругленький подбородок, тонкий нос, большие глаза, напоминающие две темные капли, скрытые под тонкими веками, как под скорлупой. А дальше снова этот странный бурый туман закрыл все.
Но сквозь туман проступают белки глаз и отливающая золотом радужка.
Черные руки, словно сделанные из смолы, по прежнему не отпускают меня.
Я слышу тихий, бесцветный голос, который сообщает мне:
- Ну вот ты и проклята.
будто передо мной стоит женщина, лица ее не разобрать, но она словно сошла со старой иконы - дымка мягких волос, ткань одежд, струясь причудливыми изгибами, изошлась киноварью, тонкие коричневые локти выглядывают из под мягких складок.
Женщина протягивает руки, а руки ее все в черном, словно в краске, текут медленными длинными каплями.
Она резко, броском, хватает этими черными руками мои руки, и я вижу как ладони и запястья загораются красным, словно раскаленные.
И на мгновение мне удается различить лицо - спокойное, даже в чем то красивое. Маленький кругленький подбородок, тонкий нос, большие глаза, напоминающие две темные капли, скрытые под тонкими веками, как под скорлупой. А дальше снова этот странный бурый туман закрыл все.
Но сквозь туман проступают белки глаз и отливающая золотом радужка.
Черные руки, словно сделанные из смолы, по прежнему не отпускают меня.
Я слышу тихий, бесцветный голос, который сообщает мне:
- Ну вот ты и проклята.